Найо Марш - Зеленоглазое чудовище [ Венок для Риверы. Зеленоглазое чудовище]
— Что вы рассчитывали найти в карманах убитого? — спросил Элейн.
Рот Бризи скривился, изобразив ухмылку манекена. Глаза были пусты. Он поднял руки, пальцы дрожали.
— Ну, так что же вы надеялись найти?
— Бог мой! — не выдержал лорд Пестерн. — Он опять собирается удариться в рев.
Это было слишком мягко сказано. У Бризи началась истерика. Он визжал, выражая этим какой-то неясный протест или просьбу, потом, плача и смеясь одновременно, пошел на неверных ногах к выходу. Полицейский в форме, стоявший у двери, преградил ему дорогу.
— Ну-ну, полегче, сэр, полегче, — сказал он.
Из кабинета вышел доктор Кертис и в раздумье посмотрел на Бризи. Элейн кивнул ему, и он подошел к дирижеру.
— Доктор! Доктор! Послушайте! — рыдал Бризи. Он положил свою тяжелую руку на плечи врача и с таинственным видом принялся что-то шептать ему на ухо.
— Я полагаю, Элейн… — начал доктор Кертис.
— Да, в кабинете, если можно, — сказал Элейн.
Когда дверь за ним закрылась, Элейн посмотрел на оркестрантов.
— Может ли кто-то из вас сказать, как давно он принимает наркотики?
2
— Шесть месяцев, — надув щеки и ни к кому конкретно не обращаясь, сказал лорд Пестерн.
— Так вы знали об этом, милорд? — спросил Фокс, и лорд Пестерн нахально ухмыльнулся ему в лицо.
— Я не детектив, — сказал он, — и мне не обязательно дожидаться, когда наркомана начнет скручивать, чтобы понять, в чем дело.
С довольным видом он покачался с пяток на носки и пригладил волосы на затылке.
— Я интересовался наркобизнесом, — распространялся он. — Омерзительная картина. Наркотик напрочь разрушает тело, и ни один человек с мозгами не станет рисковать. — Он посмотрел на мальчиков Бризи и ткнул в их сторону пальцем. — А вы, ребята, куда смотрели, черт вас возьми.
Смущенные и растерянные оркестранты ерзали, откашливались и переглядывались.
— Наверняка вы должны были догадаться, — сказал Элейн. — Он ступил на неверный путь, и вы это понимаете.
Как выяснилось, уверенности у них не было. Хэппи Харт объяснил: да, они знали, что Бризи принимает какое-то лекарство от нервов. Специальное наркотическое средство. Дирижер время от времени просил знакомых купить его в Париже. Говорил что-то о бромиде. По словам контрабасиста, Бризи был очень нервным. Первый саксофон добавил что-то о точности попадания в цель и оживлении трупов. Лорд Пестерн произнес краткую непечатную тираду, и музыканты посмотрели на него с осуждением.
— Я сказал ему, чем это кончится, — добавил он. — Даже угрожал ему. Вот мои слова: «Если вы, черт возьми, не сделаете над собой усилие, я сообщу в прессу. В „Гармонию“, например». Я с ним говорил об этом сегодня.
Эдуард Мэнкс издал короткий возглас с таким видом, словно желал бы проглотить собственный язык.
— А кто помогал ему искать эту чертову таблетку? — глядя на лорда Пестерна, спросил Скелтон.
— Концерт должен был состояться, — быстро нашелся тот, — разве не так? Не мутите воду, мой добрый ослик.
Вмешался Элейн. Снова вернулись к инциденту с таблеткой. Лорд Пестерн описал, как он обшаривал карманы Бризи, и похвалился своим успехом.
— По-вашему, ребята, это называется «вскрыть парня», — закончил он для Элейна.
— Обыск происходил сразу затем, как мистер Скелтон проверил револьвер и вернул его лорду Пестерну? — спросил Элейн.
— Верно, — согласились музыканты.
Лорд Пестерн, после проверки вы хотя бы на минуту выпускали револьвер из-под своего контроля, может быть, клали куда-нибудь?
— Определенно нет. Он лежал у меня в заднем кармане брюк вплоть до момента, когда я вышел на сцену.
— Вы не осматривали ствол, после того как мистер Скелтон возвратил его вам?
— Нет.
— Я осматривал другой револьвер, — громко сказал Скелтон.
Элейн задумчиво посмотрел на него и повернулся к лорду Пестерну.
— Кстати, нашли вы что-нибудь в карманах мистера Беллера?
— Бумажник, портсигар и носовой платок, — с важным видом сообщил лорд Пестерн. — Таблетка была завернута в носовой платок.
Элейн попросил поподробнее описать сцену обыска, и лорд Пестерн с удовольствием рассказал, как Бризи стоял перед ним с поднятыми руками, держа в одной дирижерскую палочку, словно сейчас сделает резкое движение ею вниз, и как он собственноручно, тщательно и ответственно проверил каждый карман.
— Если вы думаете, — добавил он, — что дротик мог быть спрятан на нем, то вы ошибаетесь. Там его не было. И потом, он не имел доступа к револьверу и ничего не совал в карман. Могу поклясться в этом.
— Бога ради, кузен Джордж, — с нажимом сказал Нед Мэнкс, — думайте, что говорите.
— Это бесполезно, Эдуард, — вмешалась леди Пестерн. — Из-за дурацкого самодовольства он ютов сам себя уничтожить. — Затем она повернулась к Элейну: — Я должна проинформировать вас, что, с моей и многих его знакомых точки зрения, эксцентричность моего супруга такова, что делает его заявления абсолютно ненадежными.
— К чертовой матери! — завопил лорд Пестерн. — Я самый правдивый человек из тех, кого знаю. А ты ослица.
— Пусть будет так, — проникновенным голосом сказала леди Пестерн и сложила руки на коленях.
— Когда вы вышли на помост, — продолжал Элейн, словно бы не заметив этой интерлюдии, — револьвер находился при вас и вы положили его на пол, прикрыв шляпой. Он лежал, мне думается, позади барабанов, возле вашей правой ноги. Почти у края помоста.
Фелисите открыла сумочку и в четвертый раз достала помаду и зеркальце. Вдруг рука ее непроизвольно дернулась, словно девушка решила выбросить помаду. Зеркальце упало к ногам и разбилось. Фелисите приподнялась. Сумочка соскользнула с колен, стекло скрипнуло под каблуками. На ковер высыпалось содержимое сумочки в следах пудры. Элейн быстро подошел к Фелисите. Поднял помаду и сложенный вдвое листок бумаги с напечатанным на машинке текстом. Фелисите выхватила листок у него из рук.
— Спасибо. Не беспокойся. Какая я глупая, — еле слышно сказала она.
Она смяла листок в руке и не разжимала ее все то время, пока другой рукой собирала мелочи, рассыпавшиеся по ковру.
— Почти у края моста, — повторил Элейн. — Итак, не греша против истины, можно сказать, что вы, мисс де Сюзе, мисс Уэйн или мистер Мэнкс могли дотянуться до сомбреро. По сути дела, пока кто-то из вашей компании танцевал, оставшийся за столом вполне мог это сделать? Все согласны?
Карлайл изо всех сил старалась держать под контролем мышцы лица. Она кожей чувствовала взгляд Элейна, бесстрастный и внимательный: он задержался на ее глазах, рте, руках. Вспомнила, что видела его — сколько часов назад это было? — за соседним столиком. «Я не должна смотреть ни на Фе, ни на Неда», — подумала она. Услышала, как Нед осторожно подвинулся в кресле. Зашуршала бумага в руке Фелисите. Затем раздался резкий щелчок, и Карлайл от неожиданности дернулась, словно ее ударило током. Это леди Пестерн раскрыла лорнет и теперь смотрела в него на Элейна.
— Вы ведь сидели за соседним столиком, Элейн, или я ошибаюсь? — сказал Мэнкс.
— По случайному совпадению, — вежливо парировал Элейн.
— Мне кажется, нам лучше не отвечать сейчас на ваши вопросы.
— Вот как? — чуть ли не шутливо спросил Элейн. — Почему?
— Очевидно, вопрос о том, могли ли мы дотянуться до этой шляпы или того, что…
— Ты прекрасно знаешь, Нед, что было под нею, — вмешался лорд Пестерн. — Под сомбреро лежала пушка. Вот и все.
— С этим сомбреро, — уточнил Эдуард, — связан вопрос, который может иметь для всех нас опасные последствия. Я хочу только сказать: совершенно независимо от возможности, которую мы не признали и которая заключается в том, что каждый из нас мог дотянуться до шляпы, определенно исключается вероятность следующего события: кто-то из нас вынимает револьвер из-под сомбреро, заталкивает в ствол кусок зонта и возвращает оружие на место и никто ничего этого не видит. Если вы не отрицаете справедливости моих слов, тогда предположение о любом подобном маневре смехотворно.
— Не знаю, не знаю, — с видом беспристрастного судьи заговорил лорд Пестерн. — Сейчас кто-нибудь расскажет про то, как включились лампочки на метрономе, как закачалась его стрела, что все смотрели только на меня и так далее. А по сути дела такое было вполне возможно. Клянусь, я ничего бы не заметил.
— Джордж, неужели ты хочешь погубить нас? — свирепым шепотом отозвалась на эти слова Фелисите.
— Я хочу знать правду, — громко выкрикнул ее приемный отец. — Я когда-то был теософом.
— Ты есть, был и всегда будешь имбецилом, — уточнила его жена и закрыла лорнет.
— Итак, — резюмировал Элейн, и внимание оркестрантов, работников и гостей ресторана переключилось с выяснения семейных отношений на детектива, — смешно вам или нет, но я задаю этот вопрос. Отвечать на него у вас, естественно, нет желания. Кто-нибудь из вас трогал сомбреро лорда Пестерна?
